К Дебрянской я уже месяц как не хожу. Да и вся ее прежняя компания явно расстроилась. С конца прошлого года она носилась с идеей организовать союз сексуальных меньшинств. Однажды мальчик Саша показал мне на двух девушек, которые сидели напротив, прижавшись друг к другу. "Вон про тех говорят, будто они лесбиянки. А какие они лесбиянки? Да я одну из них недавно ебал, только не помню, какую". Я ответил: "Видимо, именно после этого они и решили стать лесбиянками. И правильно сделали, откровенно говоря".

На тусовках стал появляться Роман Калинин, главный советский гомосексуалист, а также несколько его единомышленников. Полная ерунда, будто все гомики косят под женщин. Это называется совсем по-другому - транссексуализм или трансвестизм. Я уже начал немого разбираться в этих вопросах. А насчет гомиков у меня создалось противоположное впечатление. Что они как бы являются мужчинами на 200%. Не терпят ничего женского ни рядом с собой, ни внутри себя.

Однажды Женя откровенно призналась, что политика скоро всем наскучит, если уже не наскучила. А защита меньшинств - тема еще не разработанная. И Женя, похоже, оказалась права: она начинает завоевывать определенную популярность, в том числе за границей. Кроме факсового аппарата, у нее появилась два компьютера, одни из них портативный, а также иностранный телевизор и мебель. Во время моих последних посещений ее квартиру было просто не узнать. Подарили все это, насколько я понял, тоже зарубежные единомышленники. Женя является теперь кем-то вроде сопредседателя от лесбиянок. (Двоих детей она родила, долг, так сказать, перед природой уже выполнила.) Любопытно было бы как-нибудь туда сходить. Теоретически говоря, между гомиками и лесбиянками должны возникать коллизии, подобные столкновениям между советскими и американскими "левыми". Какого мнения может быть лесбиянка о гомосеках? "Вот дураки! Имеют легальную возможность спать с бабами - и не пользуются! Только мужики могут быть такими идиотами".

Статью я не только постарался перевести как можно лучше, но и снова отказался от псевдонима. (Если бы переводимая статья была о верблюдах, то и в этом случае я не намереваюсь вступать в дискуссии на тему о том, верблюд я или нет.) Номер с моим переводом успел выйти до того, как газета закрылась наряду с большинством других самодельных изданий из-за падения спроса и из-за роста типографских расходов.

Сегодня удалось затащить туда Розу. Пришла она минут за пятнадцать до окончания. Когда уходили, дал ей несколько газет - в основном номера "Гражданского достоинства", купленные здесь же в предыдущие посещения. (На Пушке газетами теперь торгуют мало, да и те в основном эротические. Торговцы переключились на книги и сигареты.)

Дал ей почитать "Протоколы сионских мудрецов". (Купил этой зимой на Кропоткинской, где по воскресеньям возникает рынок политических изданий всех направлений.) "Можно воспринимать это, по крайней мере, как фантастику. Антиутопия на еврейскую тему. Правда, написано очень бездарно. Перечисляются различные общественные изменения, которые действительно имели место в начале двадцатого века и каждое из них непременно объясняется еврейским руководством. Как в кино: маленький мальчик испуганным голосом читает стишок: "Я злой и страшный серый волк". А Евгений Леонов возражает: "Нет, ты знаешь, на самом деле это гораздо страшнее". Если кто-то и впрямь хочет покорить весь мир, то он ни за что не станет выражаться так откровенно. Даже самому себе полностью не признается в своих настоящих намерениях. В договоре Сталина с Гитлером, например, сплошной эзопов язык. "Зона интересов" или "территориальные изменения". Хотя те протоколы тоже строго секретные".

"Муж у меня еврей и дочка очень на него похожа, просто удивительно как. Я даже боюсь - столько теперь всего в газетах пишут..."

"Да ерунда это все. Меня они на Пушке тоже сколько раз обзывали евреем".

"Ну, это они зря. У тебя типично русское интеллигентное лицо".

"Да я понимаю... Для них ведь еврей - вовсе не расовое понятие и не религиозное. Абстрактный "не наш человек". Абстрактный враг. Страшилки про евреев у них для быдла. Они и сами это признают, кто поумнее. Так что, в случае чего, таких они тоже будут убивать. Именно таких и будут, как ты сказала..."

Потом я решил сменить тему разговора на более отвлеченную.

...Везде еврейские ужимки.
И с неба падают на нас
Шестиконечные снежинки.

Лето 1984 года, помню, тоже было очень холодным. Один солдат-узбек сокрушался: "Э, что такое! Зимой холодно, летом тоже холодно. Урюк не растет, кишмиш не растет, один поганка в лесу растет." И, помолчав, добавил: "Зачем такой земля привезли армия служить? Кто такой земля завоевать хочет?" Выразился он, правда, не так откровенно, но смысл был именно такой. После этого я не обзывал узбеков чурбанами даже в крайнем раздражении. Можно ли всех скопом зачислять в чурбаны, если среди них встречаются подобные восточные мудрецы, точно из повести Сэлинджера: "Intent on the inward qualities, he loses sight of the external".

Слышал о геополитической теории Льва Гумилева, объясняющей различия между Россией и Западной Европой разницей в климате. Граница между общественными системами ("цивилизациями") проходит по нулевой январской изотерме. Говоря вульгарно - где суровый климат, там и государственный строй обязан быть суровым. Здесь господин Гумилев-младший явно попал пальцем в небо. Или, выражаясь мягче, вывернул истину наизнанку. Напротив, все страны, расположенные близко к полярному кругу, имеют самый высокий в мире уровень развития. Швеция, Норвегия, Исландия. Про Канаду я и не говорю. Про Канаду и говорить нечего, поскольку про Канаду и так всем ясно. А Россия в этом ряду представляет собой нелепое и обидное исключение.

Стоявший рядом азербайджанец ругал Советскую Армию и лично Горбачева за побоище в Баку в январе. И тут я опять заступился за нашу родную армию. Вещал сегодня точно пророк Валаам. Замышляемое проклятие в моих устах каждый раз превращалось в благословение. "Что с солдата возьмешь, солдата ведь и самого могут застрелить за неисполнение приказа в боевой обстановке. А вот им, интересно мне знать, кто приказывал армян бить?" (Хотел было спросить "вам", но сдержался.)

Азербайджанец, надо отдать ему должное, не стал утверждать, что армяне - народ, заслуживающий погрома. Попытался всё списать на провокации КГБ. "Мало ли что КГБ! У нас в России КГБ, небось, тоже не дремлет. Правда, у нас органы агитируют не насчет армян, а насчет евреев... Сами, наверное, слышали. Но надо же и свою голову на плечах иметь, а не дыню. Мы почему-то не бежим бить евреев, а на хер наши родные органы посылаем..."

После беседы с азербайджанцем я преисполнился патриотическими чувствами. На самом деле я ужасный патриот и даже шовинист. Если русский народ хоть в чем-то заработал себе плюс, тогда я не могу упустить случая обратить на это внимание. Увидел оратора (явно не вполне нормального), который в риторической форме опрашивал окружающих, гордятся ли они тем, что они русские. "Еще бы! Я лично уже целых три дня этим горжусь!" (Три дня назад Ельцина после нескольких неудачных попыток выбрали Председателем Верховного Совета РСФСР.) Я вовсе не стал особым поклонником Ельцина. Ответил больше назло, уж больно крепко они этого самого Ельцина возненавидели... Тот оратор прямо затрясся от злости, несмотря на мой утвердительный ответ.

(Российский Съезд продолжается уже недели две, как год назад всесоюзный. Но теперь все происходит намного скучнее. К микрофону по очереди подходят областные и республиканские начальники, жалуются на недостаток средств и требуют помощи.)

Манеры и интонации, конечно, у Ельцина малоприятные. "Начальник, но свой в доску." Я с самого начала его московской карьеры относился к нему очень настороженно. Сразу же после своего назначения Ельцин уличил директора Елисеевского магазина в хищениях и подвел того под расстрел. Слышал тогда, что бедному директору устроили настоящую провокацию. В его магазин завезли дефицитное мясо и директор, недолго думая, пустил его в продажу на рынок по свободным ценам. Как будто он, Ельцин, маленький мальчик и не знает, что на такой должности обязательно нужно давать и, следовательно, обязательно нужно брать. И расстрелами тут ничего не изменишь. После того, как я поделился с окружающими этими соображениями, на меня стали прыгать не только противники Ельцина, но и его сторонники.

Кстати, тот азербайджанец, когда я поставил ему в пример русского солдата, который убивает только по приказу, вполголоса произнес: "Откуда вы знаете, может им <т.е. погромщикам> тоже приказывали..." Но тут же он понял, что сболтнул лишнее, и больше к этой теме не возвращался, несмотря на мои настойчивые расспросы.

В ГУМе купить было совершенно нечего. Нечего в буквальном смысле. Увидел набор деталей для изготовления электронных часов за 16 рублей. Эти наборы быстро расхватывали, но мне хватило. ГУМ год назад, когда мне удалось почти без очереди купить коротковолновой радиоприемник, сейчас кажется образцом изобилия. Кроме того, купил пластинку с белогвардейскими песнями Жанны Бичевской. "Все теперь против нас, словно мы и креста не носили..."

Сегодня съездил в гости к Розе. Поехал в двенадцать, когда на работе официально начинается обеденный перерыв. (Потом захватил часа три рабочего времени. На работе теперь почти все в отпусках.)

Она встретила меня на выходе со станции Смоленская. Вышли на площадку - с одной стороны вход в метро в ортодоксально сталинском стиле, а с другой - обилие стеклянных витрин и колонн вместо первого этажа в стиле Корбюзье. И весь тот район представляет собой типично московское смешение разных эпох и стилей. Мы пересекли переулок, где стояли дореволюционные дома вперемешку с советскими, среди которых имелись как банальные кирпичные пятиэтажки, так и номенклатурные постройки "улучшенной планировки" - из розового кирпича и даже ограждение балконов сделано кирпичное. Прошли крошечный скверик. Лавочки и женщины с детьми и колясками. Солнце сверкает через густые листья и на дорожках лежат солнечные пятна. Тепло стало только сегодня, в последних числах июня. Противоположная сторона скверика огорожена забором из железных прутьев, некоторые из них отогнуты для прохода и мы сократили путь, прошли через двор какого-то нежилого здания, наверное АТС: лежали кучи кабельных катушек.

Вышли в еще один переулок, к типовой советской школе 50-х годов, с барельефами литературных классиков на фасаде. Рядом сохранилась настоящая бревенчатая избушка, плотно зажатая между двумя домами. Это место снимали в фильме "Черная роза", когда персонажи там ходят по крыше той избушки, сокращая путь из одной квартиры в другую.

В выходные в Москве прошли грандиозные демонстрации на Манежной площади у Кремля. Среди других выступила Новодворская ("Правее Горбачева только стена!"), но даже сама Новодворская своей радикальностью уже особенно не выделялась. В прошлом году лозунг "Долой монополию КПСС" осмеливались выдвигать только самые отпетые оппозиционеры, теперь же он широко употребляется, причем уже без слова "монополия", просто "Долой КПСС". Еще одна возможная причина усиленного патрулирования (как мне кажется, наименее вероятная) - переговоры на высшем уровне, на которых Горбачев уступил и согласился на вступление в НАТО объединенной Германии.

Я внимательно слушал и сам тоже поддерживал этот полезный и интересный разговор. Вспомнил, кстати, цитату из "Доктора Живаго": "Наступивший порядок обступит нас с привычностью леса на горизонте или облаков над головой. Не будет ничего другого..." Я имею в виду - ничего, кроме цен на недвижимость, курса доллара и прочих скучных предметов. А какие еще варианты вы можете нам предложить, я вас спрашиваю? Все другие сценарии гораздо хуже.

Недавно в "Огоньке" напечатали на удивление умную статью Вайля и Гениса, обозревателей с радио "Свобода". (Можно отметить полное исчезновение границ между официальными и неофициальными источниками информации.) К перестройке они относятся в целом одобрительно, однако в будущее смотрят без каких либо иллюзий. "Что при рыночной экономике произойдет с конторами, в которых десятилетиями, когда ни зайдешь, пили чай с сушками? Что будет с лесистыми московскими дворами, когда определится настоящая цена на городскую землю? Что будет с демократическими газетами, выходящими раз в неделю, но имеющими по 20 штатных журналистов каждая? Что скажут шахтеры, бастующие сейчас в поддержку Ельцина, когда выяснится, что большинство шахт придется закрыть?" Но в отличие от патриотических авторов Вайль и Генис высказывают мнение, что свободная экономика "счастья на века", конечно, не гарантирует, зато несвободная - гарантирует отсутствие не только счастья, но и колбасы.

О заграничных компьютерах, которые зимой я видел у Дебрянской, стараюсь не вспоминать, чтобы зря не расстраиваться. Особенно о маленьком, размером с чемоданчик, который вполне можно было бы брать на дачу. Дискеты для него (в пластмассовом корпусе) тоже меньше дискет для обычных компьютеров. Стоит он 2 или 3 тысячи долларов, месячную американскую зарплату. То есть несколько десятков тысяч рублей - стоимость дачного дома вместе с участком или средняя советская зарплата за десять или двадцать лет.

С помощью этой программы я пытался набрать свою повесть (автобиография периода моей учебы в МГУ) и сделать распечатку. Летом на работе делать было почти совсем нечего. Успел набрать несколько первых глав, и тут компьютер окончательно испортился - из дисплея повалил дым. А даже в лучшие времена, когда перестройка только начиналась, ремонт этого дисплея занял больше года, в течении которого я неплохо изучил программирование в машинных кодах, которые можно было вводить через индикаторы непосредственно на компьютере.

Повесть пришлось дописывать традиционным способом: писать шариковой ручкой и потом печатать на машинке. Не только ручка, но и машинка после компьютера, даже такого, как Д3-28, кажутся мне совершенно дикарскими инструментами. Дописал повесть в августе, когда был в отпуске и почти все время сидел на даче. "Сейчас, когда я пишу эти строки, вокруг меня пусто и просторно, много воздуха, много голой и неуступчивой черноты октябрьского вечера." (Эренбург, "Лето 1925 года") Писал обычно вечером и ночью, когда на улице был туман и холод, как поздней осенью. Погода в конце лета, как и в его начале была намного холоднее обычного. На даче уже поставили каркас дома, накрыли крышу рубероидом и шифером и начали оббивать стены.

Роза рассказала, как покупала валюту в обменном пункте для выезжающих. Меняют с недавнего времени по новому курсу - по 6 рублей за доллар, вместо прежних 60 копеек, но очередь нисколько не уменьшилась. Стоят в ней по-прежнему несколько дней, со списками и перекличками. Но и по этому курсу можно менять ("выкупать") не более 200 долларов на человека. Меняют валюту, а также продают заграничные билеты только по выездной визе, по документам об иностранном гражданстве или по справке об отсутствии советского. На поезда билеты распроданы до конца октября, а на самолеты - чуть ли не до Нового года. Роза показала мне бумажку на бланке с печатью, удостоверяющую, что в настоящее время она является лицом без гражданства. Напоминает документ, который мне выдали при увольнении из армии взамен военного удостоверения. "Справка об освобождении", так сказать.

Роза рассказывала о разных гадостях, которые советские начальники устраивают на прощанье и ей, и вообще всем отъезжающим. Причем не только по букве закона, но иногда и по личной инициативе; явно из зависти. Небось, воображают, что за границей сплошной рай. Но сама Роза высказывается на эту тему, в общем, без иллюзий. Сокрушается, что она в последнее время обленилась и привыкла вставать не раньше 11 утра. А там придется с утра идти на работу. Я пошутил по этому поводу: "Когда у нас вечер, там еще только утро, так что ты, можно сказать, уже привыкла к тамошнему режиму дня".

Сама она тоже подарила фотографию. Канава с водой и рабочие с лопатами на месторождении золота в Калифорнии. Туда ее допустили по большому блату. (Блат, оказывается, бывает даже в Америке, равно как и рабочие с лопатами.) Видна она на фотографии, к сожалению, только со спины. И еще подарила советский лагерный сувенир, кусок руды золотистого цвета на подставке - пластине из черного камня. Заключенные на зоне заняты добычей этой руды и тайком от начальников делают такие вещи.

Ее дочка могла в течении двух месяцев ходить в первый класс, но Роза вместо этого водила ее на курсы английского для детей. "Ну и правильно. Советская школа есть советская школа. Может испортить на всю жизнь даже за два месяца. Теперь печатают произведения на лагерные темы. Оказывается, садистские приемы, которые запомнил с начальной школы, кырочки, саечки всякие - позаимствованы из ритуала тюремной прописки для новичков".

Она рассказала о недавней встрече с американцами, которые занимаются воспитанием негритянских детей. "У негров умственные способности действительно в среднем ниже, зато они лучше развиты физически из-за искусственного отбора - иначе не выжили бы в условиях рабства. И эта организация считает, что нужно развивать природные способности каждой расы. Занимаются с негритятами в спортивных секциях."

"Не понимаю, зачем нужно усугублять расовые различия. Лучше бы попытались развить у негритят умственные способности."

"Когда в Америке перевели "Собачье сердце" Булгакова, то американцы не поняли, как можно превращать Шарикова обратно в собаку вместо того, чтобы все равно пытаться сделать из него человека..."

"Основная проблема здесь не столько моральная, сколько финансовая. Профессор занимался экспериментами с Шариковым за свой счет и был вынужден содержать его в своей квартире. А потом создание восстало против своего создателя и милиция вряд ли бы помогла."

В Америке, оказывается, тоже существует санитарная норма жилплощади. Например, матери запрещено жить в одной комнате с ребенком. А когда ребенок живет вместе с мужем и женой - то для них это вообще растление малолетних. Она оглядела свою комнату: "Я, вообще-то, к этому уже привыкла." Потом добавила: "Но я не хочу, чтобы и моя дочка к этому привыкала." Ходить ее провожать на вокзал она мне не посоветовала. "Я это всем знакомым сказала, не только тебе; а то там одних моих родственников сколько придет." Когда ее поезд, она все же проговорилась. 30 числа с Киевского вокзала.

Около половины третьего мы вышли на улицу. Было полностью пасмурно, температура немного выше нуля. Роза собиралась в булочную на Новый Арбат и я сказал, что мне тоже нужно купить хлеба. По дороге она рассказывала про Обнинск. Когда-то он действительно был интеллигентным городом, но теперь туда понаехала разная пьянь и быдло, создала такую же обстановку, как и в других провинциальных городах. Такие граждане легко прописываются там и получают жилье, несмотря на то, что Обнинск до сих пор числится "закрытым городом". Дойдя до Садового кольца, мы пошли вдоль строительного забора по деревянному тротуару под гофрированным козырьком. Тротуар узкий, навстречу идет поток пешеходов - идти можно только гуськом. Так что наш разговор прервался. Остаток пути, когда пересекали через подземный переход Новый Арбат и шли к булочной, мы тоже не разговаривали.

В булочной очередь была относительно короткой, несмотря на то, что продавали барвихинский хлеб, из неочищенной пшеничной муки. Даже в прежние времена он был в дефиците. И двигалась очередь на удивление быстро. (Оказалось что Роза, как и я, этот сорт хлеба предпочитает всем другим.)

"И вот (как пишут в книжках) пришла и прошла и эта минута". Роза взяла один батон барвихинского, а я - три и мы вышли на улицу. "Удивительно, что они не ограничили число батонов в одни руки. Нигде больше двух не дают." Сказать "прощай", было бы чересчур пафосно. Терпеть не могу говорить пафосно. Так только в книжках говорят. "Навсегда утраченная, до свидания на том свете". ("Доктор Живаго") В прежние времена, конечно, за границу уезжали как на тот свет, а теперь - кто знает. Но "до свидания" тоже не совсем к месту, хотя никогда я не верил в приметы насчет сглаза и прочего.

Сказал "ну я пошел" и она тоже мне что-то сказала, чего я не запомнил, но тоже не "прощай" и не "до свидания". Пять лет назад, увольняясь из армии, я тоже сомневался, в какой форме попрощаться со своими сослуживцами и тоже расстался с ними без какой-либо определенной прощальной формулировки. (Впоследствии в публикациях на лагерную тему обнаружил подходящую фразу: "Не дай Бог снова встретиться.") Она пошла по направлению к центру, а я в другую сторону, обратно к переходу: до Смоленской заметно ближе, чем до Арбатской. Потом остановился, оглянулся и увидел (наподобие доктора Живаго, увидевшего, как удаляющиеся сани показались в последний раз на склоне ложбины), как она несколько раз показалась среди толпы на тротуаре. В серой куртке с поднятым капюшоном.

Вечером съездил на Лубянку, где по случаю Дня политзаключенного открывали памятник жертвам репрессий. Было уже темно. В сквере возле Политехнического музея собралась огромная толпа. Священник Якунин отслужил заупокойную службу "по всем в темницах и психиатрических больницах убиенным", а Евтушенко прочитал стихотворение о несознательном шофере, вывесившем в своей кабине портрет Сталина в обрамлении фотографий девушек "нагишом, такие, что брюки встают шалашом". Потом толпа очень медленно, соблюдая очередь, прошла мимо памятника. Ставили свечи и клали цветы.

Памятник, кстати, очень напоминает штуковину, которую Роза подарила при последней встрече: на гладкой плите - бесформенный кусок породы, валун, привезенный с Соловков. Дома посмотрел по телевизору репортаж. Сообщили не только о митинге и об открытии памятника, но и о том, что некоторые участники, в основном члены "так называемого Демократического Союза" направились непосредственно к зданию КГБ, устроили под его стенами дебош, за что и были арестованы.

Правительство страны объявило о намерении немедленно перейти к рынку. Пока программа дебатируется в Верховном Совете, наслению ясно, по крайней мере, одно "привычное дело": цены будут расти. Дневная норма выручки продмагов перекрыта в полтора раза, конечно, там, где для этого имелась свободная продажа и соответствующие запасы.

Горбачев на съезде депутатов РСФСР отозвался с энтузиазмом о планах создания российской компартии. Судя по всему, "идеальный центрист" сделал выбор": дело Егора Кузмича живет... И побеждает? Будущее покажет.

Вслед за союзной номенклатурой ввести у себя президентство пожелали власти Казахстана, теперь к ним присоединился Азербайджан. Что-то светит нам на Востоке: "больше решимости и ответственности" в горячих точках империи или... Союз Советских Социалистических Президентов?

В Польше эйфория всенародной поддержки курса "шоковой терапии" сменилась жестоким похмельем от мощной волны железнодорожных стачек. Очевидно, правительство "народного доверия" - еще не панацея.

"Гражданское Достоинство", N 21(57), июнь 1990 года, стр. 1.